«Ты не поверишь, я вернулся…» – написал мне по электронной почте Шмаков. И я вправду несколько раз перечитывал две строчки его письма, чтобы в голове уложилось: мужик бросил успешную карьеру в благополучной Финляндии, оставил жену и двух маленьких дочерей, чтобы приехать в Казань в школу, откуда его выжили одиннадцать лет назад…

 

ВСЕ ЗАНОВО

В конце 90-х Шмаков сидел у меня в кабинетике и с пионерским задором рассказывал, как придумал школу, как выхлопотал здание, как стал свозить в нее детей со всего Татарстана. Не самых умных и не самых талантливых, а тех, кому интересно учиться, пусть даже по одному предмету. Увлекаешься муравьями, души не чаешь в биологии? С тобой персонально занимается доцент биофака Казанского университета. Увлеченный математик – приходят с кафедры мехмата. Остальные предметы ребятам читали лучшие школьные учителя города.

– У меня юный историк учится рядом с юным математиком! И они та-а-ак интересно влияют друг на друга! – с азартом рассказывал тогда Павел, сын и внук простых учителей. – Бесталанных детей нет! Если учитель разглядит искру, которая есть в каждом, успех будет!

К концу 90-х общественное бурление завершалось. От ершистых, плохо управляемых новаторов избавлялись. Ну правда, зачем системе образования Казани Шмаков? Так ведь родители скажут: а почему в том колледже интересно, а у наших детей в классах тоска зеленая?

Тогдашний мэр Казани выковыривал Шмакова из колледжа, как изюм из булки. Официальная причина – финансируется колледж за счет города, почему в нем должны учить ребят из сел? Говорят, были и другие соображения. Мол, место в центре города, которое выделили колледжу по распоряжению президента республики, мэр давно продал. А еще Шмакову намекали: согни шею, поставь директором нужного человека и иди к нему в замы.

Я в «Комсомолке» тогда писал в защиту Павла и его колледжа. Но кого останавливает газетное слово? Съели Шмакова с хрустом – так, что больше в республике ему места не нашлось. Он переехал в Москву. Преподавал в замечательной школе Александра Тубельского, писал очерки в педагогической газете «Первое сентября»… А потом перебрался в Финляндию, где у любимой женщины должна была родиться его дочь.

 

УЧИЛСЯ У МАЛЫШЕЙ В ДЕТСАДУ

В сорок пять Шмаков оказался в чужой стране, без языка, без друзей, без работы. С грудным ребенком на руках. Пошел добровольцем в детский сад. Играл с малышами в футбол и учил язык. Вместе с ними.

– Кроме языка, здесь меня научили главному правилу финской, а возможно, и всей европейской педагогики – праву на выбор. Совсем крохотным ребятам там, усаживая их за обеденный стол, говорят: если вы хотите молочка, поднимите вверх большой пальчик, хотите водички – поднимите мизинец. Ребенок выбирает. Так появляется привычка принимать собственные решения и отвечать за них, – вспоминает он.

Великовозрастный педагог поступил в педучилище, затем в университет. Стал преподавать в финских школах физику, математику, химию… Это легко написать – «стал преподавать». На самом деле школы в этой стране совсем не то, что у нас. Попасть туда на работу очень непросто. А уж тем более иностранцу под пятьдесят, с акцентом говорящему на языке. Работа учителя престижна, 30 – 40 процентов педагогов – мужчины. Выпускники университета, бывает, лет десять работают на временных годичных контрактах, чтобы попасть в штат учебного заведения.

Финское среднее образование – одно из лучших. Рейтинги PISA считают: финские подростки – вместе со сверстниками из Гонконга и Сингапура – самые успешные школьники в мире.

– В России умеют учить 30 – 40 процентов тех, кто талантлив, кто хочет заниматься, – объясняет мне Шмаков. – И не очень обращают внимание на остальных. В Финляндии наоборот: пытаются учить всех. Хотя при этом руки не доходят до самых умных. Хулиганов, непосед и умников, которым неинтересно в обычном классе, собирают в спецклассы, где по 4 – 5 учеников. С такими ребятами занимается отдельный педагог. Потому что и лоботряс, и гений, с точки зрения финнов, – это отклонение.

Шмаков как молодой учитель хватался за любые замены, после обеда вел интеллектуальный кружок, где дети могли попить чаю, порешать сказочные задачи.

– Для финских взрослых я своим не стал. И, наверное, никогда не стану. А вот дети… В финской школе не приняты кружки и факультативы. А тут ребята могли оставаться после уроков и заниматься чем-то забавным. Благодаря заменам и кружку меня знала вся школа. И когда ребят опросили, кто в школе лучший учитель, они в анкетах назвали меня.

Ну а дальше… Дальше совпадения. Или судьба? Так получилось, что в Финляндию, как раньше говорили, за передовым опытом приехал новый мэр Казани Ильсур Метшин. Гостеприимные финны повезли его в лучшую школу Хельсинки. А там директор как бы невзначай предложил: не хотите ли пообщаться с нашим учителем?

– Здравствуйте, я Павел Шмаков. Из Казани… – протянул тот руку мэру.

Через год Метшин разыскал Шмакова и предложил вернуться в Казань в свой колледж, который к тому времени переименовали в лицей.

– Как ты понимаешь, по-другому я поступить не мог… – объяснил мне Шмаков, когда мы с ним вышли на связь по скайпу. – Взял с собой старшую дочь. Финский она знает, английский, русский. Теперь в третьем классе лицея учит татарский. С мэром города договорились, что несколько раз в год я буду ездить в Хельсинки повидать жену и младших дочерей и буду продолжать писать диссертацию о юморе на уроке математики.

 

СЕКРЕТНАЯ ТЕТРАДЬ

– Когда я в первый раз пришел в лицей, еще никто не знал, что я буду тут директором. Тогда ко мне и попала тетрадь, где записывали, кого нужно принять: прокурорских детей, от санэпидстанции, от высокопоставленных чиновников. Оказалось, почти половина школы принята «по звонку», – уже грустно рассказывает Шмаков.

Несмотря на то что отцов-основателей школы выжили, учиться в лицее имени Лобачевского при Казанском федеральном университете считалось в городе престижно.

– Родители учеников мне рассказывали, что здесь брали вступительные взносы – до ста, а то и до ста двадцати тысяч рублей в месяц. На поборы жаловались. Почти все время в лицее сидели прокурорские проверки. Но они ничем не заканчивались. Ведь дети больших начальников из прокуратуры тоже здесь учились. Представляешь? – с искренним изумлением рассказывал Шмаков, «испорченный» финской школой.

Я-то эту систему, сформировавшуюся как раз за те годы, пока Шмаков учил решать задачки детей в Хельсинки, знаю хорошо. Почти каждая продвинутая гимназия в крупном российском городе обложилась сейчас вступительными взносами. Это и некий имущественный ценз, позволяющий отсекать детишек из небогатых или неблагополучных семей, и взаимовыгодная система обогащения чиновников и школьных начальников.

– И что теперь? Тебя замучают проверками родители тех детишек, которых ты не взял, и чиновники, с которыми делилось доходами прежнее руководство…

Павел расплылся в по-детски чистой улыбке:

– А уже приходила одна мама и так по-доброму меня предупредила: мол, если я себя не буду вести как принято, скоро придут инспекторы. На первый раз мне выпишут ну совсем маленький штраф. Если не пойму – придет следующая проверка и штраф будет уже больше…

– Будешь договариваться?

– Нет. Не случайно часть администрации лицея уже сбежала от меня. Я другое придумал. Мне же все равно, из какой семьи дети, главное, чтобы они хотели учиться. Я предложил их определить вольнослушателями. Закон сейчас это позволяет. Мы ставим дополнительные стулья. Если им нравится учиться – мы их берем. А нет – объясняю родителям, что ребенку в лицее некомфортно. Зачем его мучить? Человек пятнадцать хороших ребят уже так набрали.

В двух из трех седьмых классах много детей, принятых «по звонку». А лицей в двух зданиях – одно роскошное, старой постройки, с высокими потолками, чистыми туалетами, свободных помещений ни под учительскую, ни под читальный зал там не было. Другое здание – обычное, не пафосное, но вполне пригодное для занятий. Что я сделал? Эти два класса из роскошного здания перевел в простое. А в освободившейся комнате поставил столы учителей и детей. Там школьники на переменках могут книжки почитать. Пришла делегация родителей – мы своих детей в лицей отдавали, чтобы они не сидели на скрипучих стульях! Мне же верится, что мы сможем этих ребят не только обучить, но и воспитать так, чтобы они жили светлее и честнее, чем их родители.

 

Головоломками по «Позвоночникам»

– Месяц прошел, а ты уже вон сколько недругов завел…

– Да разве дело в них? Зато у нас будет преподавать одна из лучших поэтесс Казани Анна Русс! Я не знаю еще, что она будет вести. Она решит сама. С ней ребятам будет интересно общаться. И мой выпускник Денис Осокин – тот самый, по сценарию которого был снят фильм «Овсянки», придет учителем. И психолога интересного пригласил, Анну Маргулис. Один из талантливейших моих учеников, Айрат Бик-Булатов, доцент университета, теперь мой зам по научно-экспериментальной работе.

Мы с мэром придумали, как у ребят подтянуть иностранный. Теперь после обеда к нам будут приходить носители языка, заработает английский театр, будут консультации по скайпу… Важно, чтобы родители были в курсе обучения детей иностранцами. Тогда появляется ответственность пап и мам за то, чем занимаются их дети во второй половине дня. С ректором университета договорились, что все мои школьники будут заниматься творческими проектами и научными руководителями у них станут преподаватели вузов, аспиранты или студенты-старшекурсники.

В прошлые выходные в городе провели первый гигантский турнир головоломок для 5 – 7-х классов. Почти тысяча ребят пришли со всей Казани!

– И все-таки что будешь делать, когда тебя снова выживать начнут?

– Пока не начнут. Я ходил к мэру советоваться. Он сказал, что хочет, чтобы в городе было несколько школ, где учат талантливых детей независимо от достатка и положения их родителей. Он меня поддерживает.

 

Выдержим…

 

ОТ АВТОРА

Я не знаю, как долго продержится Шмаков, насколько хватит у него энергии противостоять устоявшемуся порядку вещей. И насколько у мэра Казани хватит терпения поддерживать ершистого Шмакова. Очень хочется верить, что хватит. Что Павел со временем перевезет в Казань и жену с дочечками. Что лицей обустроится и в нем будут учиться лучшие ребята. Очень хочется верить.

Я знаю, что во многих городах тоже есть умные, благородные, талантливые учителя и директора. Они искренне занимаются своими учениками. И им тоже несладко. Но они есть, работают, хотя и им иногда так хочется опустить руки.

 

Сегодня, в День учителя, «Комсомолка» хочет пожелать вам всем сил, терпения. И поменьше разочарований в профессии.

 

 

А вы что думаете?